Дед Степан с раннего утра хлопотал по хозяйству: обошёл всё по кругу, проверил всё ли на месте, всыпал курам зерна, покормил поросят, почистил катух. Поговорил с Дружком, потрепав за обвисшие уши, что заставило последнего в знак благодарности повилять хвостом и жалобно поскулить. Выражая недовольство, на правах хозяина - приструнил свою старуху:
- Настасья, слышь меня, ай нет? Ты чаво ни отзываисси?
Настасья, прожившая на белом свете семьдесят пять лет, более пятидесяти из которых со Степаном, добродушная старушка, сохранившая полноту тела, с улыбающимся лицом, выходя из курятника, осторожно несла яйца, сложенные в фартук.
- Слышу, Стёпа, слышу. А я вот тут за яичками... Гляди - ка, Стёпа, сколь ныня сняла то, ашь восемь штук. Вот я и пожарю свеженьких – то Витюшке на завтрик.
- Я спрашиваю, ты почём заднюю калитку на ночь не прикрыла? А ты мне про яйцы… Смотри, Настасья, потаскаить твоих кур лиса, вот и будуть табе яйцы!
Настасья остановилась, и виновато глядя на старика, стала жалобно оправдываться:
- Ой, ды как жа это я промахнулысь, ды как жа это я?.. Вроде и закрывала. Надыть кур пересчитать, а то гляды уж каких и нет.
- Не ходи, - мягче заговорил Степан. Все куры твои на месте. А Дружок вон на что?
Он уж не допустить! Только ты наперёд смотри, не забывай.
Степан высокий, суховатый старик, не смотря на преклонный возраст, и слабое здоровье, подорванное ранением в войну, ещё находил силы следить за хозяйством, от чего оно пока и держалось крепко. Всё у него под присмотром, не любит беспорядка. Уж если что где подгнило, не даст свалиться, вовремя подправит. Строгим бывает старик, если что – то не в порядке, а всё ж душа у него добрая. Спросит – то он строго, но и слова найдёт не обидные.
Подворье деда Степана так и звалось в деревне – Степановы. А в деревне и всех зовут по - подворному. Если назовёшь кого по фамилии, то не сразу и ответят кто такие, а если по – подворному, то тут же и укажут. Дом Степановых пятистенка, крытый железом, с верандой. Строил его Степан своими руками. Прежний дом с земляным полом и соломенной крышей сгорел. Давно это было. Степан с Настасьей молодые ещё были. В ту пору часто случались в деревне пожары, много погорело домов. Были случаи, когда дома поджигали, а были, когда загоралась соломенная крыша от искры из трубы.
Случился пожар ночью, все спали. Полыхнуло пламя, когда занялась крыша, осветило дом внутри, да так, что увиделось пламя закрытыми глазами. Только и успели выбежать - в чём были. Вернулся Степан в горящий дом, схватил кое - что из одежонки и всё… Трудно пришлось: ни жилья, ни одежды, ни денег. Стоят Степан с Настей на улице, а рядом детишки плачут мал-мала. Пустили добрые люди на квартиру. Но не опустили руки Степан с Настей. Трудились! Много и тяжело трудились! Всё испытали, особенно голодно было, но дом выстроили. Забылось горе, успокоилась душа, да ещё деток нарожали. Вырастили, выучили деток, внуков дождались. И живут вот теперь – всё для них. Тем и рады. Правда, был ещё у них тяжёлый удар судьбы, умерла дочка в 15 лет. Тяжело было, но и это пережили.
Управившись с делами во дворе, вышел старик наперёд, сел на порог, закурил. Курит самокрутку, распространяя запах табака с донником, подкашливает, а сам осматривает усадьбу теперь спереди. Многое чего вспомнится, пока покурит, много представится разных картин прошлой жизни за тонким облачком табачного дыма. И тут взгляд его упёрся в колодец:
- Эх ты, да как же это я упустил, - сокрушался Степан, - ты смотри, - как будто разговаривал с кем - то, - а колодец то мой совсем состарился: и столбы подопрели, и крышка наискось, и лавочка ни на чём стоит. И как же это я, сколько хожу за водой и мне невдомёк. Нет, такое положение подлежит немедленному исправлению.
И вспомнилось старику, как строили этот колодец: сколько труда в него вложено, вспомнил поимённо всех тех, с кем строил, а уж, сколько из них умерло, сколько этот колодец отдал живительной влаги, освежая жаждущие души в жару. А какая вода в нём!? Поищи в округе – нет вкуснее этой воды. Бывало, на сенокос воду возили только из этого колодца, и в поле свекловичникам – тоже из него. Вдохнув последнюю порцию душистого дыма, и придушив под подошвой кирзового сапога окурок, Степан размашистым шагом пошёл будить внука Витьку.
Витька, двенадцатилетний внук из города, любил проводить летние каникулы в деревне. Здесь ему воля: деревенская еда, речка, новые друзья, походы в лес и, главное, поблажки стариков. Ну где же найти таких стариков, которые не потакали бы внукам, тем более, если внук приехал только на лето, а после жди его до следующего… . А ещё можно было гулять с друзьями допоздна, а потом отсыпаться и никто тебя не потревожит. А когда проснёшься: вот тебе яички прямо из гнёздышка, и молочком с пирожками бабушка побалует.
- Настасья, Витька спить? – войдя в дом, громко спросил Степан.
- Спить, спить, ты что разгогакылси, как гусь, тише гагакый, разбудишь, - сквозь щелку между губ, прошипела старуха.
- Ничаво, - не убавляя звука, - проговорил Степан. Пускай встаёть! Дело есть!
- Ты, дед, чаво это? С ума сошёл или как? Какия такия дяла, пущай понежится.
- Не время нежиться. Яму представляется зафиксировать в своёй жизни исторический момент, связанный с ремонтом нашего колодца, - выдал на одном дыхании старик с поднятым кверху указательным пальцем.
- Эт какой такой ищё исторический момент? - недоумевала Настасья.
- А вот и такой - какой ему запомнится на всю жисть, - сказал Степан и стал тормошить внука.
- Витька, вставай, сынок, вставай, помогать будешь деду, - весело взывал старик к внуку. Деревенская жисть такова: в постели не понежисси. Оно вон как всё устроено. Бывало, придёшь с гулянок - то с восходом солнца, кажись, только провалилси в сон, а уж над тобой папаня стоить; вставать надоть на покос, али там другую какую работу исполнять. В деревне начинають трудиться вместе с солнышком. Солнышко встаёть – и ты вставай. Чуть свет забрезжил, а уж повсюду в подворьях работа пошла: вороты скрыпять, колодцы грымять, коровы мычать, собаки брешуть, куры кудахтыють, хто косу отбиваить, хто на скатину пошумливыить крепким словом. Вот каково оно в деревнях то. Не понежисси: работы хуть отбавляй. Так, что вставай Витюша, вставай. Дело у меня есть, задумка такая есть, а ты в этим деле помогнёшь. Без тебя мне никак.
Через полчаса, умывшись и наскоро позавтракав, Витька уже стоял рядом с дедом у колодца.
- Вот, Витька, видишь ли какая задача у нас с тобой, али не видишь? – с восторгом в голосе дед ставил перед внуком задачу. Видишь, как постарел и обветшал наш колодец?
И наша с тобой задача – обновить его, дать ему новую жисть. Вот так-то, Витька!
- А чем же я смогу помочь, дед? - спросил внук.
- Одному мне, сынок, не поправить, а с тобой мы о-го-го, какая сила! - торжествующе произнёс дед.
Витька как-то сразу почувствовал себя взрослее, раз дед не может без него, и, сделав серьёзное лицо, проговорил: «Давай, дедушка, я готов!»
- Витька, а что ты знаешь о колодцах? – спросил дед. Вот перед тобой колодец. А, знаешь ли ты, Витька, как они устроены, как их копают, какие они бывают колодцы эти? Эх, Витька, колодцы это и есть целая история жизни человеческой, в них в колодцах – то тоже есть душа, как у людей, потому, что в колодцах вода живая, а раз живая – то и душа в ней есть. Вот бывает плохо человеку, тяжко на душе, а выпьет этот человек студёной водицы, охладит наболевшую душу и полегшиить ему. Ну, так вот что, давай займёмси делом, ты будешь мне помогать, а я буду рассказывать о колодцах. Вы ведь молодёжь теперь ничего не знаете о них. А историю жизни деревенской надыть знать и помнить, чтобы эта ниточка исторической памяти не прерывалась. Я пойду за инструментом, а ты во-о-о-он те доски принеси и банку с гвоздями принеси из сарая.
Начали они с укрепления подопревших столбов. Витька копал ямки рядом со столбами, а дед шкурил и подтёсывал полутораметровые дубки. Эти дубки, которые дед называл подсохами, они вставили в ямки и прикопали, плотно утрамбовывая землю, а столбы прикрутили к подсохам проволокой. Столбы стояли твёрдо и не качались. Теперь Витька знал, что такое подсохи и для чего они нужны.
После этого они стали обновлять обшивку колодца: менять старые доски на новые. Витька трудился с увлечением: подтаскивал доски, подавал деду гвозди и даже отпиливал лишние концы досок.
Бабушка время от времени появлялась возле них, радовалась затее старика, но тут же беспокоясь за внука, давала указания: «Дед, не вели яму тяжело подымать, смотри, как бы он не обрезылси пилой! А то грех – то тут и был…».
- Дедушка, - обратился внук, - а ты помнишь, как строили этот колодец?».
- Помню, как не помнить. Слухай, Витька, - начал рассказывать старик. Тогда ведь только колодцами и пользовались в деревне, водопроводов и в помине не было. Это теперь в деревнях стали водопровод проводить. Да в нашей вот деревне и поныне нет водопровода этого. А тогда по всей деревне было много колодцев. Вручную копали. Конечно, власть на селе помогала в этом, сельский Совет приобретал сруб для колодца. А уж всё остальное делали сами. Сруб изготавливали деревянный, потому он и срубом называется, что его топором рубили. Рубили сруб специалисты, не кажный мог срубить. Колодец должон быть рассчитан дворов примерно на двенадцать, и копать его надо было в том месте, чтобы ходить до него было всем одинаково. Напротив какого подворья копали колодец по этому подворью его и называли. Вот мы Степановы и колодец наш зовётся Степановым. А вот, если колодец вырыт на школьном дворе, то он и зовётся – школьным.
- Витька, - взглянул на внука дед, - ты слухать слухай, а работу не тяни, подай - ка гвозди, а то и сам прибей вон край у доски.
Взяв молоток, подросток с удовольствием прибил доску и, как – бы проверяя на прочность, подергал за край. Вытерев стекающий по щеке пот, он проговорил: «Всё, дедушка, прибил, хорошо прибил, рассказывай дальше».
- Ну, так вот, продолжал дед, - собрались мы и стали копать. Сначала выкопали яму в рост, потом стали опускать в неё по частям сруб и внутри его копать, а землю вёдрами на верёвках вытаскивали. Кто копает, кто землю вынимает, кто её высыпает. Вот так артелью и докопались до водоносной жилы. Ну, а потом, как вот мы с тобой, обили колодец досками, вкопали столбы, закрепили барабан с ручкой, повесили на цепи ведро, или ещё её называют бадьёй, приладили лавочку. Вот и готов был колодец. Он и есть тот самый колодец, какой мы с тобой лемонтирвыим. Эх, сынок, дружно работали, весело было!
Прошло время, набежала водица. Сначала была мутная, потом отстоялась. Ох, и хороша водица была. Да мы её уже пробовали, когда она ещё мутная была. Каждый прожёвывал её во рту, будто хлеб, на вкус пробовали. Вот и получается, сынок, сколько людей копали колодец, столько душ было и вложено в него.
- Стёпа, Стёпа - послышался голос Настасьи, - ты уж совсем заморил мальчишку – то, пора бы и пообедать вам, смотри время – то сколь много!».
- Бабушка, ты не беспокойся, - вставая с колен с молотком в руках, - проговорил Витька. Мы скоро закончим работу и уж тогда…
- Нет уж, - не дав внуку договорить, вмешался дед. Обед дело серьёзное, пошли Витька, пошли.
Обедали дружно, весело с аппетитом. Витька уплетал бабушкины щи - только ложка мелькала, да только успевал пот со лба вытирать.
- Да ты не торопися, Витя, не торопися, вот ещё пирожки с молоком поешь, - гоношилась вокруг него бабушка.
Управившись с обедом, Витька тут же встал из-за стола и проговорил: «Пошли, дедушка, надо успеть доделать сегодня».
- Вот какой у нас помошничик - то, дед, - заулыбалась Настасья, собрав морщины по краям глаз.
Посидев недолго в саду под ветвями сирени, дед выкурил козью ножку, и они снова принялись за работу.
- Витька, - обратился дед, - а ты видал колодец с журавцом?
- Нет, не видел такого колодца, а какой это такой колодец? – спросил внук.
- А ну - ка скажи мне с каким словом имеет сходство слово журавец? – спросил дед. Правильно, ответил, сынок, правильно, со словом журавль. Так вот, делают такой же колодец, как у нас, только столбы не вкапывают и барабан не ставят. Чуть поодаль от колодца ставят высо-о-о-кий столб. Наверху этого столба срединной частью прикрепляют жердину. Получается так, что эта жердина качается. К задней её части цепляют груз, а спереди крепится на цепи ведро (бадья). Вроде бы журавль стоит и опускает клюв с ведром в колодец, чтобы напиться чистой водицы. Вот и называется колодец с журавцом.
А бывают и такие колодцы: ни барабана, ни журавца нет. Просто крепится ведро к концу длинного шеста. Опускают шест с ведром в колодец и достают воду. Но это тогда, когда вода в колодце близко к его краю.
- А ну - ка, Витька, строгании дощечку на лавочку, - скомандовал дед.
- Витька со знанием дела, как- будто для него это пустяк, принялся строгать. Но рубанок упорно врезался в дерево и никак не хотел продвигаться вперёд.
- Поверни дощечку другим концом к себе, - подсказал дед.
Витька повернул дощечку, и рубанок пошёл, как по маслу, выбрасывая замысловато скрученную стружку ему под ноги.
- Запомни, сынок, строгай всегда по ходу структуры древесины, а не навстречу, тогда и не будет задиров, - подсказывал дед.
Острогав дощечку, Витька сам прибил её на два столбика, и получилась удобная лавочка под вёдра.
- Скажи, дедушка, а что вода в колодце никогда не кончается?
- Кончается, сынок, - ответил дед. И тогда большая проблема. Затягиваются роднички в колодце илом, и вода перестаёт поступать. Тогда надо колодец чистить, выгребать этот ил. Вот мне и приходилось чистить этот колодец. Опускали меня на верёвке на дно колодца. Там я нагребал в вёдра ил, его вытаскивали верёвкой наверх. Вот так и очищали колодец, и снова набиралась хорошая вода. Но за эту работу народ собирал деньги, и мне платили, потому, что не каждый согласится опускаться в колодец.
- Колодец, внучек, в деревне это, как живой организим. С колодцем много всяких историй связано. Бывает в летнюю пору, когда поливают грядки, не хватает воды для всех. Тогда кажный старается придить за водой рано утром. Но ведь кажный так старается, а получается все пришли и порой случаются скандалы меж собой. Очень уж любят у колодца посудачить женщины, обмениваясь свежими новостями. А сколько бывает случаев, когда цепь перетрётся, и бадья с водой отрывается и падает на дно колодца. Для этого случая есть специальное приспособление, кошкой называется. Привязывают эту кошку к верёвке, опускают на дно и вылавливают ведро.
- Ну, вот, внучек, наверное, и всё я тебе рассказал о колодцах, - заключил дед, прилаживая поверх колодца крышку.
- Степан с усталью в ногах, но довольный от сделанной работы, покряхтывая, сел на лавочку, завернул козью ножку, закурил и с тяжёлым выдохом выпустил пахучую струю дыма. Он курил с наслаждением, всматриваясь в огненные рОзливы неба над медленно опускающимся солнцем. В зарослях сирени шумно гомозились воробьи. В лёгком дыхании ветерка уже чувствовалась вечерня свежесть. Летний день безвозвратно уходил в прошлое. На сердце старика было спокойно и радостно. Рядышком с ним сидел Витька. Витька ощутил на голове лёгкое прикосновение руки и бабушкин голос ласково спросил: « Устал, сынок?»
- Нет, что ты, бабушка, не устал я.
- Дедушка, а ты будешь на крышку колодца вешать замок? А то вдруг кто придёт к нашему колодцу за водой!
- Ты что, сынок, разве можно вешать замок на колодец! Я же тебе говорил, что колодец это живая душа, а разве можно душу закрыть на замок. Нет! Душа должна быть открытой для всех. Вот пойдёт в жаркий день прохожий, захочет утолить жажду, достанет из колодца водицы, напьётся, освежится и пойдёт дальше. И будет ему путь лёгким. Так то вот, сынок. Доброе ты дело сделал. И будет это дело в твоей памяти жить долго-долго.
Ну, а теперь пора ужинать и спать.
Долго Витька не мог заснуть, всё виделся ему колодец. Откроет глаза - нет колодца, закроет – снова колодец. Так и уснул с колодцем перед глазами.