Бабка Катерина уж который раз выглядывает из-за калитки, не сидят ли на лавочке Марфа с Дуськой. Выглянет, пробежится быстрым взглядом по лавочке и поодаль неё, если нет ничего интересного для её всесущей души, и снова за калитку. Зайдёт в избу, посидит-посидит, а душа-то не на месте, так и рвётся туда – на лавочку, за новостями. Как бы чего не проскользнуло мимо неё. Да и самой ей не терпится разгрузиться.  Как же, она вот уже два дня ведёт слежку за Гуськовыми, а ещё никому не рассказала.

            Лавочка в деревне – это особый объект. Если пройти по улице, то посчитай, у каждого дома имеется. На лавочке хорошо посидеть и после тяжёлого трудового дня, и в жару под навесом сирени, и уставший с дороги незнакомый прохожий, посидит, отдохнёт. А сколько судеб влюблённых соединили эти лавочки. Да и не только для людей польза от них. На лавочках любят и коты полежать, пригревшись на солнышке, а то и собаки не прочь посидеть. А ведь и всего-то: два столбика и дощечка, проще не бывает.

            Лавочка бабки Катерины сделана также, по-простому.  Муж, ныне покойный, сделал её лет десять назад.

            - И ещё простоит столько, с гордостью скажет бабка Катерина, когда приходится ей говорить к слову. Ведь он, Стёпка – то мой, мастеровой был, кое-как не любил, всё по-хорошему делал, столбики-то вон дубовые, - выпяливая с важностью грудь, глазами указывала на столбики. А уж дощечку-то всю отгладил, как утюжком, ни зацепочки. Царство ему небесное, рабе божьему Степану, - скажет бабка Катерина, и для придания скорбящего вида, возьмёт да и всхлипнет, утирая глаза концом платка. Хотя за давностью лет горе уже давно отпустило сердце и слезу выдавить не удавалось.

            Дом бабки Катерины расположен в самом центре села: тут и магазины, и столовая, и школа, и автобусная остановка, и клуб недалеко. Одним словом – людное место. Перед домом палисадник, а перед палисадником и стоит та самая лавочка. По причине местоположения свободной она не бывает. С утра и до позднего вечера, а то и до следующего утра всё люди и люди: кто ожидает городского автобуса, кто посидит пока магазин откроется, школьники на перемене обязательно прибегут, усядутся и пускают солнечные зайчики в школьные окна и, конечно же, сидят по ночам парочки. Уж к этим посетителям у бабки Катерины особый интерес – не уснёт, если не выследит, кто с кем о любви шушукает. Подкрадётся, как кошка, палочка не хрустнет, затаит дыхание и слушает вся в напряжении, только и слышно, как сердце барабанит. Ценнее этой нет информации на посиделках. Лавочка и доход приносит бабке Катерине. Бывает, в день бутылок по пять пустых  под лавочкой оставляют любители горячительного или пива. Уж она им долго не даст залежаться, кабы, кто другой не взял. Тут тебе и на буханку хлеба и на пряники с избытком. Иногда просто так, сядет Катерина на лавочку и смотрит на прохожих, сколько же разных людей можно увидеть, проходящих мимо. А ещё на этой лавочке старушки любят по вечерам  посиделки устраивать.

            Бабка Катерина встревожено посмотрела  на настенные часы-ходики:

            - Боже праведный, никак шестой час пошёл. Чтой-то Марфы с Дуськой нет, не то будут, не то не будут?

            Сдвинув штору, бабка Катерина попыталась посмотреть на лавочку через окно. Выгнув шею, как гусыня, и скосив глаза, она смогла увидеть только краешек. И как только она не выкручивалась, как только не упиралась лбом в стекло, кроме маленького краешка ничего не увидела. Стекло от теплого дыхания покрылось влажной пеленой, и ещё больше ухудшилась видимость.

            - Эх, Стёпа, Стёпа, - глядя на фотографию, жалобно заверещала Катерина. Ведь говорила же тебе – ставь лавочку посредине. Не-е-е-ет, не послушал, всё на свой лад, и всегда был такой. А вот не видно её из окна и всё тут. Вот и выбегай кажный раз за калитку. Тебе то, что, тебе не бегать. Эх, Стёпа, отбегали твои ноженьки, - хотела, было всхлипнуть, но передумала.

            На чёрно-белой фотографии, которая висит напротив входа, Катерина со Степаном сидят рядышком. У Катерины на грудь свисает толстая коса с вплетённой лентой, а платье с белым кружевным воротником, глаза широко открытые, смеющиеся. Степан смотрит умным серьёзным взглядом, чубатая голова без головного убора, слегка наклонена в сторону жены.

            Бабка Катерина,  пришлёпывая задниками галош по голым пяткам, быстро оказалась у калитки.

            - Вот я нерастопыра какая. Подружки уж сидят, а я всё выглядываю, всё выглядываю.

            Оставив галоши на пороге, она обула черные дермонтиновые тапочки, быстро сняла юбку и, вывернув лицевой стороной наружу, снова одела. Так-то она носит юбку изнанкой наружу, чтобы не выгорала на солнце. А тут, как же, на люди выходит: и тапочки из дермонтина, и юбку лицевой стороной наружу надо.

            - Здорово, Катерина, в один голос успели сказать Марфа с Дуськой. Чтой-то тебя нет и нет, или уж дела, какие?

            - Да какие уж теперь дела. Мои теперь дела такие, собирайси к Степану, а то заждалси поди, - скривив горестно губы, Катерина присела на лавочку.

            - Эх, милая, без смерти ещё никто не умер, всякому своё время, - заговорила со знанием дела Марфа, будто ей только и известно одной, когда приходит смерть.

            - Да вон, в прошлом году Егор то Краюхин, и никто не думал, а вразочек она его скрутила, уж год отлежал, - вступила в разговор Дуся.

            - Ну, хватит подружки, хватит об этом, - приструнила Марфа. Будто и поговорить больше не о чем. Живите сколь Бог пошлёт, а самим нечего тут выдумлять. И тут же повернулась к Катерине: - Ты не знаешь, будет у Гуськовых свадьба по осени ли нет?

             Катерина аж встрепенулась, будто только и ждала этого вопроса.

            - Вот я второй день и наблюдаю. Как только смеркается, так и начинается у них возня. Вчарась на грузовой машине мебель привозили, до позднева разгружали.

            - Хорошая мебель-то, дорогая поди, - не терпится узнать Дуське.

            -Да вот только и слышу от Егора – потише, осторожней, не разбейте, денег больших стоит. Видать дорогая.

            - И откуда у людей такие деньги берутся, - запереживала Дуська.

            - Эх, Дуська, а то не знаешь откуда, поработай, как Клава, продавцом столько лет и у тебя были бы, - с досадой объяснила Марфа.

            - Ой, Марфа, - вступила Катерина, - тебе ли завидовать. Да у тебя Иван всю жисть в кладовщиках, запасов поди и внукам хватит.

            - Неужто ты думаешь мой Иван воровал? Да он палки чужой не возьмет.

            - Палки может и не возьмёт, - не смотря на Марфу, промолвила Катерина, - а вот мотоцикл то купили, а на какие такие, что у Ивана зарплата большая? Или вон Дуська сидит, примолкла, а они на неделе тиливизир новый купили, а он денег каких стоит.

            -Да ты что, Катерина, - грозно приструнила Дуська, - мы, что собрались тут друг дружку обсуждать, у нас, что некого обсудить? Ты не думай, нас с тобой вон на лавочке у Меркуловых обсудят, там тоже посиделки будь здоров, там одна Зинка Уткина чего стоит. Она то про всех и всё знает и про нас с тобой тоже. Так, что про себя не будем. Мы вчарась на каком дворе остановились? На Булавкиных? Ну, вот, завтра начнем с Горелкиных.  Мы ещё полсела не обсудили, а уж про себя начали. Время много, пойдём по домам. А завтра с Горелкиных и начнём, будет о чём погутарить.

            Не долго лавочка оставалась пустой. Неподалёку молодёжь стояла в ожидании, когда освободиться. И бабке Катерине  предстоит ещё долго не спать.

Н. Чербаев.     Февраль 2013 г.