Каким бы длинным ни был летний день, а для жителей деревни всё равно его не хватает. С зарёй встанут и с зарёй лягут.

            - Зимой то оно легше, - заговорил с женой Кузьмич, и начал объяснять почему зимой в деревне легче. Как - будто она не знает этого. Но возражать не стала, давая выговориться мужу.

            - Пусть выговориться, пусть освободит душу и сердце от тягостных раздумий, - подумала Елена, - говорит – то он, конечно правду, только эта правда она мне с детства знакома. Ну, ничего, послушаю, не убудет.

            - Зимой – то я дров принесу, скотинку покормлю, - и к телевизору, продолжал Кузьмич. А сейчас я уж и не помню, когда телевизор смотрел. Вот ведь какое дело, работаешь, работаешь и уж солнце на закат, а всё не успеваешь. Вот и теперь, сижу с тобой размышляю, а косу забыл отбить, а ведь завтра чуть светок на покос. Лексев за мной обещался на лошади заехать. Завтра накошу, а ты Лена, если будет вёдро, днём позже пойдёшь ворошить. Пойду ка я отобью косу.

            - Иди, Ваня, иди. Придёшь, молоко на лавке, выпей и спать.

            Елена разобрала постель и погрузила уставшее тело в перину, ощутив на короткое время невесомость. Доносившийся со двора стук отбоя через открытое окно не давал ей заснуть. Зато свежий воздух позднего вечера заполнял комнату, и дышать было необыкновенно легко.

            Иван вошёл тихо, выпил кружку молока и стал укладываться спать.  Вместе супруги не спали, как лет пять уже (детей стеснялись), а поэтому его кровать стояла отдельно. Хоть детки и улетели из родного гнезда, а уж отвыкли спать вместе. Как он ни старался лечь тихо, а кровать всё - равно заскрипела.

            - Ты, Ваня, не беспокойся, я ещё не заснула. А ты спи, спи, скоро уж и вставать.

            Некоторое время Иван лежал с открытыми глазами и не мог заснуть. То на правый бок, то – на левый, то на спину ляжет, нет сна. Какие – то воспоминания, а то начнёт думать про завтрашний покос,

 то вздохнёт, а то кровать скрипнет.

            - Ваня, спи, ведь вставать скоро и работа какая предстоит, а ты не спишь. Как же ты пойдёшь на покос.

            - Не могу уснуть, Лена, думки меня одолели. И ведь хоть думал бы о чём дельном, а то всё так, пустое, а вот нету сна и всё.

            - Ваня, а ты иди ко мне, иди, глядишь и заснёшь.

            - А  ведь и правда, - подумал Иван, - что же это мы раздельно – то.

            Опустившись в мягкую перину, он почувствовал себя, словно на облаках. Прижавшись к тёплому телу жены, пахнущую, как ему показалось, парным молоком, почувствовал себя беспомощным ребёнком. Ни о чём не хотелось думать. Телом овладела успокаивающая истома, и сон незаметно отключил сознание. Они спали таким крепким сном, каким не спали, наверное, все эти пять лет.

            - Иван, Иван, Лена, да вы что, поумирали чтоли, - истошно кричал Алексей. Ну, кто же в это пору спит так долго. Люди уж давно на лугах, а вас не добудиться.

            Голос Алексея не сразу, а как бы приближаясь из далека, пробудил сознание Ивана.

            - Лена, мы ни как проспали? – встревожился Иван, - ну и дела. Как же это так, а?

            - Не волнуйся, Ваня, за столько – то лет, да так сладко поспать, а сено никуда не денется, уберём, - улыбалась Лена, провожая мужа на покос. Ваня, а кровать твою я разберу и в сарай вынесу.

Н. Чербаев.    Июнь 2013 г.